Ну а поскольку кровь прочих вампиров не может до конца насытить гуля, он убивает снова и снова, в желании найти «ту самую». Так продолжается до тех пор, пока он не заканчивает в лапах умелого вампира. Либо не сгорает внутри от желания найти то, что ему необходимо, и заканчивает свою жизнь своими же руками. Радикально.
Именно подобные гули-охотники, ничем не отличимые от людей, кроме небольшой жажды вампирской крови, — несколько глотков раз в месяц — и стали первопричиной появления особых «вампирских зелий». Те, кто издревне борется с вампирами, никогда не упустит шанс усилить себя в борьбе против Врага — с большой буквы.
Вампирская кровь — это подлинное зло! Но когда зло служит для благих целей, то можно — примерно так рассуждали священники, сотворяя эликсир, который на короткий промежуток времени даст смертному силы вампира, но при этом не превратит его в раба Не-Мертвого.
Эликсир оказался действенным. Один глоток и две минуты вампирской мощи в руках Паладина, либо Охотника. А уж когда это произошло впервые… Не ожидавшие равного по скорости и реакции врага, легионы Не-Мертвых отступили, а позднее были полностью истреблены. Остатки как крысы попрятались в темных норах.
Позднее выяснилось, что длительное применение эликсиров вызывает в организме принимающего их необратимые мутации. Во-первых, даже без эликсира подобный воин имел повышенные силу, скорость и реакцию, превосходящие человеческие на порядок. Ну а во-вторых… Даже без обработки, кровь вампира давала этому человеку сверхсилы. Не такие значительные, как в случае с эликсиром, однако опытный охотник, испив крови старейшины, пусть и не становился равным Старейшине, однако с легкостью дрался на равных с Высшими! Пусть и не больше пары-тройки минут.
Эффект можно было обновить, но каждый прием крови давал эффект на всё более короткий промежуток времени, пока вовсе не переставал действовать. Мутировавшая печень Охотника должна была переработать отходы вампирской крови, прежде чем организм человека снова сможет воспринимать эликсир.
К слову, обратить в гуля, либо вампира, охотника было нельзя. Никак. Организм, привыкший воспринимать кровь вампира и под нее мутировавший, больше не был подвержен мутациям, вызываемым этой кровью при обращении в Не-Мертвого. Потому охотника проще было убить, чем пытаться сделать слугой.
Затем наука пошла дальше, а два ордена начали отдаляться друг от друга. Паладины в одну сторону, продолжая пользоваться эликсирами, ну а Охотники в другую. Последние начали набирать в ряды Стражи Рассвета детей и направленно проводить над их организмами мутации, позволявшие выдержать вампирскую кровь и получить от нее как можно больше преимуществ.
Половина тех, на ком вивисекторы проводили эксперименты, вызывая мутации, не выживали, однако те, кто прошли мучения… Они стали элитой. Мало того, что они превосходили обычных смертных во всём, — скорость, сила, реакция, способность видеть в темноте и множество других преимуществ! — так ещё и процент влияния на них вампирской крови был выше!
Если говорить упрощенно, то на простых смертных, долгое время принимающих эликсиры и так или иначе вызвавших у себя мутации, вампирская кровь действовала где-то процентов на десять. То бишь испив кровь Старейшины, Охотник получал где-то десять процентов её мощи, сравниваясь в возможностях с Высшими. У мутировавших детей, так называемых «прирожденных охотников», этот показатель достигал практически пятидесяти процентов. А у редких мутантов и того выше!
Что способен сотворить человек за две-три минуты, получив половину способностей крови Старейшины?.. Очень много. Вырезать половину ковена уж точно.
Кровь сильнейших из сильнейших Не-Мертвых бережно хранилась и практически по капле добавлялась в эликсиры, разбавленные с кровью простых вампиров. Да, это существенно понижало коэффициент возможностей, что охотники получали, но позволяло экономить драгоценную жидкость. Ну а когда наступал «День Икс»… Вот тогда Охотникам дозволялось сделать глоток из «Священной Фляги». Каждый «прирожденный охотник», прошедший мутацию, носил её с собой. Внутри находилась кровь Старейшины. Ровно один глоток. Три минуты, в течении которых Охотник заберет с собой как можно большее число тварей.
У паладинов на подобный день имелись особые эликсиры. Чистую кровь они не пили, хоть и могли, только эффекта с нее они получали меньше, чем от эликсиров. Одно объединяло оба ордена — кровь Старейшины. В «эликсир Дня Икс» Святых Паладинов тоже входила она. Правда там ещё была кровь драконов, ну да это мелочи.
Гансор Третий недвижимо сидел за опустевшим обеденным столом. Ушедший посланник ковена Сеон сделал предложение, от которого действительно невозможно было отказаться. Он предложил войска сильнейшего клана взамен на союз и отказ от каких-либо взаимодействий с ковеном Вольтури.
Представители последних с королем не связывались, да и, честно говоря, Гансор не видел в этом смысла — сильнейший клан предложил союз! Что ещё нужно?! С их помощью он сможет поставить на колени всех остальных!
Конечно он не был бы королем, если бы не понимал, что когда всё закончится, Сеоновцы потребуют свою плату, коей может оказаться и его голова… Однако, так или иначе, в жилах Его Величества текла кровь Волхеор, пусть и существенно разбавленная. В каком-то смысле ковен Сеон близок королю по крови. А значит, в теории, король мог бы возвыситься в этом клане. Если удастся совершить удачное диаблери, конечно. Осталось только подобрать жертву…
О кровавой истории ковенов Вольтури и Сеон Гансор знал. Как знал и о первопричине — какие-то дряхлые предки-полубоги, давно сгнившие в своих могилах, служили причиной войны меж братьями! Одни защищали трупы своих прародителей, а другие намеревались уничтожить. Что б наверняка!
Его Величество не очень верил в сказки о Первых Праотцах, Изначальных Старейшинах и прочая-прочая. Зато его прельщали нравы Сеон. В отличие от Вольтури, стремившихся чтить установленный праотцами порядок и соблюдать законы Маскарада, сокрытия своего могущества перед Смертными ради выживания, Сеон делал всё наоборот. Этот ковен стремился показать своё могущество, полностью подчинить смертных, обратить их в своих рабов и построить свой мир на крови и костях тех, кто встанет против них. Сеон в первую очередь были воинами. Прямолинейными, сильными и умелыми. Скрываться — позор для воина. Каждый подлинный Сеоновец считал, что силу нельзя прятать. Если ты силен — покажи это могущество прочим смертным.
Потому-то они и презирали Вольтури. По их мнению, Высшей Расе, коей себя без сомнения считали многие вампиры, не престало прятаться от смертных, заключать с ними договоры и вести мирные дела. Высшие на то и высшие, что должны показать Низшим место, где тем пристало находиться. Подле их ног, в ожидании милости Повелителей.
Впрочем, это не мешало клану Сеон не высовываться и не особо маячить доселе, так как угроза Охотников, целиком состоящих из представителей той самой «низшей расы», была всё-таки страшнее желания «показать всем силу». А то вот так покажешь силу, а завтра придет отряд и вырежет к едрени фени пол ковена.
Сами Сеоновцы оправдывали это тем, что «готовят силы». И вот теперь-то, по их мнению, «время пришло». Ну а Гансор Третий позволит им успешно завоевать власть и укрепиться в новообразованном государстве вампиров. После этого, они поставят на колени всех смертных и армия преданных рабов — гули, вурдалаки и прочие низшие представители вампирского социума — во главе со своими Хозяевами — ажно с большой буквы! — пройдётся кровавым клинком по головам Охотников и Паладинов.
У Вольтури планы несколько отличались и были более скромными — укрепиться в новообразованном государстве, после чего заключить мирные соглашения и договоры, начав мирно сосуществовать со смертными. Особенно с теми, кто живет на «их территории». Потому как если добыча считает своих пастухов хорошими, то и убегать никуда не будет, а скорее наоборот расскажет другим о том, как здесь хорошо, тем самым привлекая ещё больше добычи.