«Мама, мамочка», — шепотом повторяла она, как заклинание, и перед глазами ее стояла мать — такой, какой девочка запомнила ее в день прощания.

Несколько лет назад ее увезли из родительского дома сюда, в этот замок посреди дремучего леса. Увезли потому, что у нее проснулся Дар.

На самом деле он проявился у нее давно, но чаще всего сопровождался такими истериками и приступами паники, что взрослые долгое время не придавали ему значения. До тех пор, пока она не предсказала, что ее старший брат погибнет на охоте. Она тогда билась и кричала словно припадочная, так что мать ее даже отшлепала. А брата привезли с охоты с жуткой раной — дикий бык сломал ему спину.

Встревоженные родители послали за целителем, но вместо него явилась Видящая. Она проезжала по своим делам мимо и не могла пройти мимо такого всплеска магии. Не говоря лишних слов, она забрала девочку с собой — и перед глазами малышки навсегда осталось видение ее матери, чуть было не лишившейся одного ребенка и теряющей другого.

«Мама, мамочка! Где же ты?» — шептала девочка, пробираясь по лазу.

В монастыре, где жили послушницы, готовившиеся стать Видящими, волшебницами, у нее не было друзей. Слишком необычно проявлялся ее Дар, чтобы остальные девочки хотели дружить с «припадочной». Девочка, которую заставили забыть собственное имя ради титула Видящей, целыми днями бродила по замку, залезая иногда в такие уголки, про которые наверняка не подозревали и сами наставницы. И вот теперь заблудилась — всерьез и безнадежно.

«Мама, мамочка», — по щекам ее катились слезы…

Но сразу высохли, когда впереди забрезжил лучик света.

Она поползла быстрее, но вскоре ее постигло разочарование. Это был не выход, а крохотная щель между неплотно пригнанными камнями. Однако с той стороны были живые существа, и девочка, услышав голоса, прижалась щекой, носом, одним глазом — всем лицом, чтобы лучше видеть и слышать, что там происходит.

Подслушивающий никогда не слышит весь разговор — он ухватывает только часть, да и ту понимает превратно, в соответствии со своими помыслами. Однако для девочки там не было ничего важного.

Старшая Видящая, которую она видела лишь однажды, в день приезда, о чем-то беседовала с двумя наставницами, которые, судя по пыльным одеждам, только что вернулись из путешествия. Речь шла о поисках Золотой Ветви, которым Орден Видящих посвящал все свободное время.

Девочка ничего не знала о Золотой Ветви — она была слишком мала, чтобы ей доверили эту тайну. Но успела услышать кое-что важное. Оказывается, эльфийская Дева, владеющая Даром, то есть одна из Видящих, найдет Золотую Ветвь. Кто это — узнать пока не удалось, и наставницы решали вопрос — как ее найти. Возможно, она уже принята в Орден, а возможно, еще только проходила обучение. А может быть, она еще жила в родительском доме и ничего не знала о своей судьбе. Или, более того, мать еще носила ее под сердцем. Как бы то ни было, наставницы решили сперва отыскать эту Видящую, а уж потом установить за нею наблюдение — судьба сама приведет ее к Золотой Ветви, а с нею вместе — и Орден Видящих.

Сама не помнила как, девочка нашла дорогу обратно. Но услышанное так потрясло ее, что на другой же день она отыскала одну из наставниц и прямо спросила: «Что такое Золотая Ветвь?»

Потом ее вызывали к Старшей Видящей, и та, побеседовав с послушницей, наложила на ее память заклятие — никогда и ничего не помнить об этом разговоре.

После заклятия приступы истерики и паники прошли навсегда. Она стала спокойнее — правда, и Дар ее тоже ослаб. Но это, как говорится, к делу не относится. В свой черед она стала Видящей, ей сказали о существовании Золотой Ветви, священной реликвии эльфийского народа, с потерей которого для эльфов закончился Золотой Век. Это было все, что она знала, долгое время даже не подозревая, что ей известно кое-что еще…

ГЛАВА 7

Их провожали всем селением. Гость поклонился вождю, принял от него мешок с припасами и, дернув за веревку, на которой вел пленницу, вышел за околицу. Орки какое-то время смотрели им вслед, а потом разошлись по своим делам. Только дочь вождя, незамужняя орчиха, долго еще стояла на камне, глядя вслед удаляющейся спине. Ночью она приходила к нему, надеясь, что приворотное зелье начало действовать. Но знатный гость оттолкнул ее, сказав только одно слово: «Простолюдинка!» — и ушел на двор, где проторчал почти до рассвета. И вот теперь он уходил, даже не обернувшись на нее.

Пленница брела, пошатываясь и почти ничего не видя перед глазами. После ворожбы шамана у нее осталось так мало сил, что ей было совершенно все равно. Перед глазами стоял туман, и когда орк неожиданно остановился, она ткнулась носом ему меж лопаток и какое-то время просто стояла так, не в силах выпрямиться. Потеряв же опору, она рухнула на колени и тупо смотрела, как орк снимает с ее запястий петлю.

— Иди, — приказал он, мотнув головой в указанном направлении, — помойся. Ты воняешь!

Девушка медленно повернула голову. Она сама не заметила, как они вышли к берегу горной речки. Здесь было неглубоко, на пологом берегу поднималась трава и росли кусты, в тени которых и остановились путники. Речная прохлада манила к себе свежестью и покоем.

Не веря себе, девушка поднялась на ноги. Впервые за несколько дней плена она была полностью свободна — руки развязаны, на шее нет петли. И орк стоял рядом, выжидательно глядя на нее. В протянутой руке он держал старое, кое-где рваное и даже заплесневелое платье, которое ей пожертвовала старая орчиха.

Подхватив его, девушка несмело зашла в воду. Старуха перед уходом добыла для нее даже кое-какую обувку — кожаные поршни, в которых ей было с непривычки неудобно, но зато хоть босые ноги не сбивались на камнях.

Раздеться она все-таки постеснялась и вошла в воду в многострадальной нижней рубашке и штанишках. Платье, намочив и оттерев песком, положила сохнуть на камни, а сама зашла в воду по пояс, плеская на себя водой. Речка была холодной, уже здесь чувствовалось сильное течение, и нечего было думать о том, чтобы попытаться удрать вплавь. Ей сведет судорогой ноги и утащит под кусты или к водопаду, где она утонет.

Несколько раз окунувшись, девушка принялась пальцами расчесывать спутанные грязные волосы. Ей казалось, что грязь и боль последних дней смываются с нее вместе с водой и утекают вдаль. Она даже осмелилась применить свою силу, чтобы усилить ощущение чистоты.

Уже откинув на спину мокрые волосы, Видящая почувствовала на себе пристальный взгляд и обернулась. Орк сидел на берегу, обхватив колени руками, и не сводил с нее пристального взгляда. Он смотрел на нее как-то уж слишком прямо, и девушка почувствовала себя голой. Мокрая рубашка прилипла к телу, сквозь нее просвечивало ее тело и торчащие острые грудки. Штанишки тоже прилипли к ягодицам и ничего не скрывали.

Смущаясь, она попыталась прикрыться руками, но тут орк встал и направился к ней, попутно избавляясь от рубашки и меховой безрукавки, которую ему подарил вождь селения.

Девушка попятилась, заходя в воду как можно глубже. Орк успел поймать ее за запястья и толкнул на берег:

— Иди!

А сам, широко взмахнув руками, нырнул под воду.

Девушка бегом бросилась к разложенному на камнях платью и стала натягивать его. Старая кожа просохла не до конца, Видящая путалась, опасаясь порвать и без того надорванные завязки на боках.

Она еще боролась с платьем, когда две сильные руки обхватили ее сзади за талию, и мокрое, горячее тело прижалось к ней. Девушка рванулась, но объятия только стали крепче. Платье у нее отняли и бросили на камни, после чего ее саму, как куклу, развернули за плечо, и она оказалась лицом к лицу со своим похитителем. Мокрый с головы до ног, орк стоял так близко, что у девушки перехватило дыхание.

— Ты знатного рода? — хриплым голосом промолвил он.

— Да, — засмущалась девушка. — Моя мать была знатной дамой… отец, правда, был ниже ее по происхождению, но тоже рыцарь и…