Тихий шорох заставил посланника Вольтури среагировать. Он обнаружен! Распавшись на клочья тумана, он материализовался возле готового к драке бойца Сеон.

«В прямой конфронтации победить Сеон невозможно!» — мелькнула мысль у вампира в момент, прежде чем противник молниеносно — даже для высшего вампира — выхватил острейший клинок и вспорол им воздух, где только что стоял один из Вольтури.

В следующую секунду высокое окно, сплошь покрытое фреской, со звоном разлетелось на мелкое крошево. Фигура бегущего с поля брани вампира мелькнула в открытом проеме и скользнула вниз.

Посланник Сеон ухмыльнулся. Они оба знали, кто победит в этом противостоянии. Противник не пожелал расставаться со своей жизнью и спешно ретировался.

«Слабак…» — раздраженно подумал высший. Впрочем, когда он окажется в городе, стоит быть осторожным. Вольтури любят быть в спину. Бдительность не помешает.

Вдохнув ночной воздух полной грудью, боец Сеон подивился тому, что на звон битого стекла так никто и не прибежал.

«Какая здесь плохая стража…» — мелькнула у него презрительная мысль.

Больше не обращая внимания ни на что, он направился по коридору дальше, к выходу из дворца — прыгать из окна, как заправский лазутчик, он не собирался. В следующий момент грудь пронзила острейшая вспышка боли. В ушах раздался хруст проходящего сквозь ребра серебряного кола. Жжения от серебра вампир уже не почувствовал. Голова, свернутая умелым движением рук, сделала полный оборот вокруг тела, после чего с хрустом отделилась от плеч. Тело с фонтанчиком крови из порванной шеи рухнуло на ковер.

Посланник Вольтури даже не усмехнулся. В отличие от собрата, он не отличался излишней чванливостью и показушничеством. А ещё не недооценивал врага. Не теряя бдительности, он бросил быстрый взгляд в стороны, чтобы убедиться, что никто ничего не увидел. Подхватив тело уже окончательно мертвого противника, словно тот ничего не весил, он взвалил его на плечо. Одно слитное движение и фигура Вольтури скрылась в сгущающихся сумерках.

Стража, прибывшая на шум спустя ещё несколько минут, обнаружила только лужу запекшейся вампирской крови и выбитое витражное стекло. Отделенную голову посланник тоже забрал с собой.

Тем же самым временем, Пастор Эрик вел своё войско к неожиданно вспыхнувшему «Очагу Болезни». Увы, но некогда цветущие земли охватила зараза, как считал сам Эрик. И эту заразу необходимо было искоренить, «дабы вернуть на некогда благие земли мир и равноденствие»!

Несомненно, как продолжал считать Эрик, люди на этих землях страдали под гнетом вампиров, и посему в страхе ждали Избавления!

Сами люди этих земель были не в курсе, что они ждут спасения, потому что для них ровным счетом ничего не изменилось, ведь вампиры пока ещё никого не убили в городе. Да и в принципе, вампиры не особо любят убивать своих жертв — так можно вообще всех перебить и кушать будет нечего! Пастора этот вопрос волновал мало. Он-то наверняка знал, что люди страдают! И посему шел с «освободительной армией» их спасать.

Почти тысяча Святых Паладинов на аналогиных конях — тоже Святых с большой буквы — неслись прямо к главному очагу заразы. Их целью был Калимат и засевшая там верхушка врага. Однако, освободительная миссия не была бы таковой, будь в армии только тяжеловооруженные и по маковку бронированные войска. На улицах города разгон на конях не взять, а в доспехах особо мечами кроме как в строю не помашешь — живо растерзают. Посему с тысячей «тяжелых конников» шло почти сто — девяносто восемь, если точнее — Охотников.

Оные являли собой представителей ордена Стражей Рассвета, поклявшихся уничтожать тьму везде и всюду и прочая-прочая-прочая, как там обычно говорится. Самое забавное заключалось в том, что Стражи Рассвета недолюбливали Святых, а те, в свою очередь, Стражей! Причина конфликта заключалась в методах. Там, где Святые предпочитали сжечь всю заразу, Стражи действовали скрытно и уничтожали точечно, нанося удар точно в сердце. Там, где Святые готовы были предать огню весь город, Стражи проникали внутрь и уничтожали первопричину Тьмы, затем уже вырезая её отростки.

А ещё они конкурировали за звание «тех, кто истребляет Зло». Безуспешно, впрочем, так как для простых людей и те и другие выглядели, в общем-то, одинаково. А то, что у одних на доспехах изображена волнистая линия — а-ля горизонт — и половинка солнца с четырьмя длинными лучами, дескать, восстающего из-за горизонта, а у других на доспехах изображен некий золотой круг с шестью короткими лучами по периметру… Ну это ещё надо приглядеться. Для непосвящённого человека, что одно солнышко, что другое солнышко. И в чем разница? Это тоже злило обе фракции.

Ещё ордены отличались вооружением. Охотники всегда запасались преимущественно разного рода бомбами и стрелковым вооружением. Никто не строил иллюзий касательно ближнего боя. Скорость и реакция вампиров не оставляют шансов для драки на ближней дистанции. Оной удавалось избежать, применяя те самые бомбы. Например, «серебряную», взрыв которой образовывал облако мелких серебряных частиц, почти на минуту зависающих в воздухе. Находиться в таком облаке вампир не то чтобы не мог, но это было больно. А уж если частицы попадут в легкие… медленная и мучительная смерть будет обеспечена. Не говоря уж о том, что серебро отнимает у вампира силы, тем самым делая его уязвимым, замедляя регенерацию, а также скорость как движения, так и реакции.

Паладины же, наоборот, стремились сойтись с вампирами в ближнем бою, потому как прочные доспехи служили надежным панцирем против клыков, когтей и клинков противника, но не это главное. Их сила была в Святой энергии, которая пропитывала доспехи и оружие воинов. Мало того, что касание к доспехам причиняло вампирам боль, так ещё и оружие паладинов буквально сжигало абсолютно любых отродий тьмы!

В случай же нужды, паладин, окруженный тварями мрака, на короткий промежуток времени мог задействовать свой доспех, как оружие. Броня начинала ярко светиться, испуская наружу дневной свет пополам с энергией Света. В определенном радиусе всё это наносило невероятный урон порождениям тьмы, особенно вампирам. Слабые сгорали заживо, сильные получали чудовищные ожоги, теряли способности к регенерации и становились легкой добычей. Ещё были сильнейшие, коих так просто было не убить, однако и они получали ожоги и не могли подойти к паладину вплотную — чувствительные глаза не могли выдержать слепящего света, а кожа начинала медленно тлеть. Из-за этого паладин на некоторое время получал некую неуязвимость, которой опытный воин пользовался во всю.

Было ещё кое-что, объединяющее оба ордена. Вампирская кровь. Не секрет, что экстракт крови вампира, обработанный особым образом, на короткий промежуток времени давал смертному силы Не-Мертвого.

Вообще, кровь вампира обращает выпившего её в гуля, зависимого от крови своего Сира — Мастера. Гуль — верный слуга вампира, преданный и ожидающий Инициации. Недовампир. Полукровка. Подобное существо уже не было человеком, но ещё не успело стать вампиром. Тварь, замершая между одним миром и другим. И только Мастеру решать, обратить своего слугу однажды в вампира, завершив процесс инициации, или отпустить, вернув тому человечность.

Однако, те, кто уже вкусил крови вампира и пробыл на ней долгое время… многие уже не способны вернуться к нормальной жизни в облике простых смертных. Даже стертая память не избавляет от желания попробовать… что-то. Они уже не помнят, что именно, но неистово желают этого, как зависимые от очередной дозы. Желание «чего-то» переполняет их, делает раздражительными, вспыльчивыми и агрессивными. Заканчивается это обычно плохо. Легче всего разрыв связи с Мастером переносят новобращенные гули, ещё не привыкшие к крови Мастера настолько.

Впрочем, были и те, кто «просидел на крови» длительное время, после чего был отпущен, либо лишился Сира, а затем… не в силах совладать с желанием «обладать чем-то», с жаждой испить «кое-что», не умер и не закончил с собой, но и обычную жизнь вести уже не смог. Такие становятся охотниками, цель которого только одна: кровь Не-Мертвых.