Во-первых, идти следует только по тропинкам, не пытаясь спрямить путь, даже если видишь, как впереди тропка делает петлю. Во-вторых, нельзя охотиться на здешних обитателей, если Лес захочет накормить путника, он подбрасывает на тропу мертвое животное или птицу. Только в Белом Лесу можно спокойно есть такую падаль. Разжигать костер тоже можно там, где Лес приготовит для путника сушняк, и ни в коем случае нельзя ломать ветки, рвать траву и цветы, собирать грибы и тем более рубить деревья. Тот, кто нарушит одно из этих правил, обречен навечно остаться здесь. Лес будет его кормить и поить водой из ручья, но никогда не выпустит из чащи. Говорят, в Белом Лесу до сих пор бродит несколько скитальцев. Время для них остановилось, они не стареют и не умирают, но обречены каждый день утром просыпаться и идти вперед по одной им ведомой тропе.
Но Белый Лес добр к тем, кто соблюдает правила и чтит зеленый мир. Немало есть рассказов о том, как его стволы расступались перед беглецом и задерживали погоню, не давая врагам даже издалека увидеть того, кто взят под покровительство. Белый же Лес, если его хорошо попросить, может доставить путника в нужное место — эдакий живой Портал. Загадав желание «Хочу домой!», путник вступает под его кроны, идет по тропе и через некоторое время выходит на опушку в двух шагах от родного дома. Умея перемещаться по миру, Белый Лес «приносит» путешественника прямо к цели. Однако много в нем еще не изучено и навсегда останется тайной, ибо того, кто узнает лишнее, Белый Лес просто-напросто оставляет себе.
— И что? — выслушав, поинтересовалась Тара. — Что теперь делать? Бежать или… уже поздно?
Губы девушки задрожали. Она вдруг представила, что больше никогда не увидит Фейлинора, что ей придется навсегда остаться под этими деревьями и каждый день вставать и идти по тропе, не старея и не умирая.
— Надо вернуться назад, — медленно произнес драур.
— Что? — взвизгнула «охотница».
— Надо найти то место, где следы Льора оборвались, и еще раз как следует все изучить. Парень мог попасть в объятия Белого Леса.
— Ура! Приключения продолжаются! — заорал Карадор и со всех ног бросился обратно, так размахивая мешком с вещами, что несколько раз его заносило на поворотах. Фрозинтар еле успел его обогнать и остановить, пока неугомонный эльф не проскочил нужное место.
Таре было страшно. Обняв свой вещмешок, она с тревогой следила за ползающим по тропе драуром. Дерево с плодами лейкан покачивало ветками прямо перед ее носом, но на сей раз «охотница» смотреть на них не могла.
— А мы не могли того… заблудиться? — робко предположила она.
— Нет, — из кустов высунулась голова Фрозинтара. — Если бы нас уже окружил Белый Лес, он просто не дал бы нам сюда вернуться, а увел по тропе в другую сторону. И мы бы до сих пор искали это место.
— И вы ищете следы, которые оставили в земле деревья?
— Нашел!
Фрозинтар выпрямился, оборачиваясь на голос Карадора. Тот стоял перед выстроившимися в рядок молодыми невысокими — чуть выше макушки — стройными деревцами. На вид в них не было ничего подозрительного — ну, стоят рядом десять… нет, двенадцать… нет, уже четырнадцать… Ой, мама! Так они же возникают из ничего и словно «строят» стену!
— Мы пропали? — на всякий случай уточнила девушка, пятясь. Окружающий пейзаж ей с каждой минутой нравился все меньше. Она начала бояться природы. И что в ней эльфы находят такого хорошего? Карадор вон не боится — стоит и гладит тонкие стройные стволики. А ведь она — наполовину эльф. Значит, должна наполовину любить все эти зеленые насаждения.
— Пока еще нет, — промолвил Фрозинтар, подходя к другу. Листики над головами слабо шелестели. Многие ветки переплетались друг с другом. Листва на них не шевелилась, застыв, как неживая. Колыхались и шелестели только те, что росли с краю. Особого ветра не было, но шелест не прекращался. В нем звучали какие-то голоса. Девушка вдруг поняла, что деревья что-то шепчут, но на языке, который не понимал никто из троицы путешественников.
— Белые стены, спасите, укройте нас, — медленно, неуверенно заговорил драур. Создавалось впечатление, что он либо вспоминает что-то давно и прочно забытое, либо выдумывает заклинание на ходу. — От взглядов, таящих соблазны. От слов, приносящих беду. От рук, что готовят удар. Молчанье мое — это сила моя. Тьма — мой друг. Тайна — сестра. Пока ты жив, сюда никто не войдет. Сюда никто не войдет. Сюда никто не войдет… Кажется, — он обернулся на своих спутников, — как-то так.
— Что «так»? — нервно поинтересовалась Тара.
— Кажется, так звучало то единственное заклинание, на которое отзывался Белый Лес. В Ордене Бора-Земли некоторые адепты знали так называемую «зеленую магию». Деревья — дети земли. И тот, у кого есть сила Бора, может договариваться с растениями. Правда, мне прежде не приходилось этого делать…
Бывший ученый немного лукавил — ему приходилось «работать» с Белым Лесом, и потом, уже вплотную занявшись практикой строения Порталов, он несколько раз на свой страх и риск пытался отыскать и проникнуть в Белый Лес, чтобы выведать у него кое-какие тайны. Тот выдавал свои секреты по крупицам, несколько раз «ошибаясь» и на разные вопросы давая один и тот же ответ. Если Лес его помнит, он может отказать чересчур настырному эльфу.
Не помнит! — с облегчением выдохнул он, когда мир вокруг внезапно изменился. Стало заметно, что молодые деревца отнюдь не выстроились в прямую линию — это было иллюзией, — а на самом деле это просто просека, заросшая молодняком. Наискосок ее пересекала узкая тропка, почти не видная в траве.
Вступив на нее, Фрозинтар коснулся ладонями земли.
— Один из нас мог оказаться здесь, — произнес он. — Мальчик наверняка напуган, устал… обижен. Он мог по незнанию вступить на твои тропы. Приведи нас к нему или выведи его к нам.
Несколько секунд вокруг царила тишина. Потом откуда-то из чащи донесся шелест листвы — словно по кронам пробежался верховой ветер. Громко, отчаянно закричала какая-то птица.
— Мы должны идти вперед, — выпрямился драур. Ладони его были выпачканы в земле и прелой листве, но он их не отряхивал.
— А назад? — занервничала Тара.
— Ты что? — Карадор цапнул ее за локоть. — Упустить такой шанс? Подумай сама — никто еще не вступал под древние своды, никто не нарушал вековой покой этого места, забытого склепа, где своего часа ждут тайны и загадки! И только мы, трое отважных искателей приключений, осмелились переступить порог, дабы…
— Говори за себя, — проворчала девушка, но подчинилась.
Как оказалось, свернуть с тропы было трудно при всем желании. Справа и слева росли густые колючие кусты, стояла высокая трава, достававшая чуть ли не до пояса.
Чем дальше отходили они от края Белого Леса, тем сильнее он менялся. Шагов через двести даже такая закоренелая горожанка, как Тара, была вынуждена признать, что они попали в волшебный лес. Ибо в любом лесу всегда встречаются деревья разных пород. Здесь же все они были одинаковыми, отличаясь только возрастом; рядом с кряжистыми старыми великанами тянулись к солнцу молодые стройные стволики, а из травы поднимались совсем юные деревца. У всех была темная гладкая кора, овальные листья, словно обведенные белой линией по краю, и гроздья серо-белых мелких, пряно пахнущих цветов.
В лесу была жизнь. Время от времени с кустов вспархивали какие-то птицы, в траве шуршали мелкие зверьки, над цветами кружили насекомые. Однажды за деревьями показался небольшой табун оленей — пятеро взрослых и три детеныша. Они прошли мимо, даже не обернувшись на путников.
— Они нас не видят? — изумилась Тара, когда какая-то птаха едва не врезалась ей в лицо.
— Видят, но не обращают внимания. Мы для них — словно часть Леса.
Фрозинтар шагал впереди, либо наклоняясь под протянувшимися через тропу ветками, либо отгибая их в стороны. Тропка извивалась, огибая кусты, торчавшие тут и там валуны и неровности почвы.
— Что-то мы долго идем, — пожаловался в пустоту Карадор. — Льор! — заорал он. — Льор, отзовись! Это мы! Выходи уже! Бить не будем! Честно-честно!